* * *
Жизни растут этажи
Нет и минуточки лишней.
Мы рождены чтобы жить,
Срок нам укажет Всевышний.
* * *
Под косой не плачут травы,
Не кричат, как тепловоз.
Хоть какой насыпь отравы,
Птичка скушает без слёз.
Дерево руби — не стонет,
Хоть пощады ждёт от нас;
А иные гибнут стоя,
Так случалось и не раз.
Позавидуй, парень, рыбке
Той, что плавает в пруду…
Надо умирать с улыбкой,
Будешь красивей в гробу.
* * *
Рассказывать мне надо ль это,
Что холодно на дне колодца?
Что тьма, порою, выдаётся
Иным за розовость рассвета.
* * *
И откуда мне знать.
Что за штучка я в мире,
Нужен голос мой здесь,
Иль не нужен совсем;
Ну, побрякал слегка
На расстроенной лире,
И осыпался словно
Белила со стен.
И ушёл, как пришёл,
Никем незамеченный, —
На дороге житейской
Не наследив.
Сколько много таких
Неприметных у вечности,
Если всех посчитать —
Большой коллектив.
ШМЕЛЬ
Шмель видел солнце золотое,
Кусты, деревья и траву;
Не понимал он, что такое
Не пропускает в синеву.
Здесь дурно пахнет краской, клеем,
А там цветы, простор, светло.
Жужжа все злее, злее, злее
Шмель бился громка о стекло.
* * *
Деньги дают свободу,
Деньги внедряют в ложь,
Деньги бросают в воду
И на бандитский нож.
Деньги. В крови по локоть.
Деньги – тревоги рать.
Деньги дают много, -
Душу чтоб отобрать.
* * *
На погостах
Местных, мировых
Запах пихты
Чувствуется спёртый…
Памятники ставят
Не для мёртвых;
Памятники ставят
Для живых.
* * *
Не исключая гнусь и гадость,
Метель, мороз и гололед –
Принять нам, безусловно, надо.
Зачем-то это жизнь даёт.
* * *
Никто никого не обманывал,
Просто была весна,
Витал дух безумства
Над травами,
И страх опасения смят.
Предупреждения — нулики,
Только-то и всего.
Оба с тобой обманулись мы,
Винить, при этом, кого?
* * *
При большом потоке вод,
Как и полагается, —
Мелкое стирается,
Дольше крупное живёт.
* * *
Кладу я поленья в печь
Одно за другим следом,
Сейчас я смогу прилечь,
И подремать под пледом.
Озноб моё тело не ест,
Тоска мою душу не точит…
Я помню холодный подъезд,
И длинные зимние ночи.
* * *
Чувства, ум – лишь часть души, -
Вот от этого пляши.
БЕЛЫЙ СЛОНЁНОК
Белый-белый слонёнок родился,
Потрясся зоопарковый быт,
А сосед мой, узнав, удивился
И воскликнул: “Не может быть!
Это служащие, наверно,
Мелом выкрасили слона
Ах, как скверно! Ужасно скверно!
Что за шутка? К чему она?”
А слонёнок стоял в вольере,
Головою с грустью качал,
Он бы сам себе не поверил,
Белый цвет за себя кричал.
А детишки оравой смелой,
Крик подняли и кутерьму:
“Посмотрите, слонёнок белый!”
И бросали печенье ему.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!
